Свою долгую жизнь Валентина Диффинэ-Кристи посвятила любимому человеку и его призванию. Первые шаги в искусстве художница начала делать в ранние послевоенные годы. С будущим мужем Евгением Диффинэ она познакомилась в Училище памяти 1905 года. Эта любовь перевернула всю ее жизнь.

Евгений был талантливым студентом. Во время учебы его заметил Сергей Герасимов, взял к себе в мастерскую в Суриковский институт. В семье Диффинэ художников не было, но была соответствующая атмосфера. Частым гостем в доме был известный живописец Константин Юон. Юный Евгений брал уроки у художника-импрессиониста Леонарда Туржанского. А его кумирами были Василий Суриков и Петр Кончаловский. Француз по крови, Евгений часто обращался к французским традициям живописи, писал только с натуры. Не удивительно, что влюбленная в талантливого живописца юная Валентина попала под его влияние.

Они поженились в 1938 году. Родился сын, которого решено было назвать Константином – в честь любимого художника Константина Коровина. Но в историю молодой творческой семьи вмешалась война. Супруги Диффинэ были эвакуированы в Самарканд вместе со студентами и преподавателями Суриковского института.

Полуголодное существование подорвало здоровье Евгения и в 28 лет, так и не окончив институт, он скончался в эвакуации от тифа. Валентина некоторое время еще прожила с маленьким сыном в Самарканде. Только живопись давала ей сил.

В 1943 году она вернулась в Москву и закончила училище. Тесная коммунальная квартира отца, профессора института имени Баумана, в которой еле-еле размещается семья из восьми человек. Никакой мастерской, никакого официального статуса художника, никакой постоянной зарплаты и маленький сын на руках. Но упорная работа приносит свои плоды – спустя чуть более десяти лет Валентина Диффинэ, которая к тому времени уже возьмет вторую фамилию, фамилию своего отца – Кристи, становится членом Московского отделения Союза художников СССР.

Как и все, она писала Лениниану, гражданскую войну с народным героем Чапаевым, выезжала на колхозные поля, на заводы, но художницу все же упрекали в формализме за неугодные импрессионистические мотивы.