Сонечка. К сожалению, кроме имени сегодня исследователи ничего не знают о юной модели Михаила Шемякина. Нам остается только гадать, кем она была. И, конечно, любоваться манерой исполнения портрета «Девочки в матроске».
Для начала взгляните, можете ли вы понять, где сидит девочка? Нет, фон трактован условно. И вдруг, при изображении модели, кисть, до этого работающая широкими мазками, замедляет свой темп, начинает мягко и трепетно, с упоением и восхищением, строить образ юной барышни. Обратите внимание на композицию. Она – диагональная. Легкий наклон фигуры вперед – это излюбленный прием мастера. Эти смелые и размашисто нанесенные световые рефлексы на лице, на воротничке и манжетах платья-матроски девочки называются «пробела». Они подчеркивают подвижность героини.
«В его картинах много грации, ритма и тонкости <…> он стремится уловить хотя бы несколькими смелыми мазками характер и душу человека <…> он всегда останавливается на той идеальной границе, где кончается творческое созидание и начинается просто ремесленная работа», – лестно отзывался о Михаиле Шемякине один из критиков.
Вслед за своим учителем Валентином Серовым, Шемякин отдавал предпочтение портретному жанру. И, нужно сказать, преуспел в нем настолько, что заслужил похвалу Игоря Грабаря: «Искусство получило нового интересного мастера портрета, высокопрофессионального художника. Портреты Шемякина были всегда хорошо нарисованы, прекрасно вылеплены и до очевидности сильно охарактеризованы»!
Шемякин портретировал многих известных личностей своего времени. Например, офтальмолога Владимира Филатова и академика Климента Тимирязева. Но с особым упоением писал он музыкантов. Чем заслужил от того же Грабаря еще одно «высокое прозвище»: «художник для музыкантов». А Владимир Маяковский, сам получивший художественное образование, так говорил о стилистике, в которой работал живописец: «Вы – реалист-импрессионист-кубист!»
Эту узнаваемую манеру «широкого письма» Шемякин перенял у своих учителей Валентина Серова и Константина Коровина. Ее он называл впоследствии главной чертой национальной русской школы конца XIX века.